Неточные совпадения
Вечером мы ходили в баню. За время путешествия я так сжился с казаками, что мне не хотелось от них отделяться. После бани мы все вместе пили чай. Это было в
последний раз. Вскоре пришел
поезд, и мы разошлись по вагонам.
Наконец, часы пробили одиннадцать. Я насилу мог уговорить его ехать. Московский
поезд отправлялся ровно в двенадцать. Оставался один час. Наташа мне сама потом говорила, что не помнит, как
последний раз взглянула на него. Помню, что она перекрестила его, поцеловала и, закрыв руками лицо, бросилась назад в комнату. Мне же надо было проводить Алешу до самого экипажа, иначе он непременно бы воротился и никогда бы не сошел с лестницы.
Мы высыпаем на платформы и спешим проглотить по стакану скверного чая. При
последнем глотке я вспоминаю, что пью из того самого стакана, в который, за пять минут до прихода
поезда, дышал заспанный мужчина, стоящий теперь за прилавком, дышал и думал: «Пьете и так… дураки!» Возвратившись в вагон, я пересаживаюсь на другое место, против двух купцов, с бородами и в сибирках.
— Нет, если я попаду под
поезд, и мне перережут живот, и мои внутренности смешаются с песком и намотаются на колеса, и если в этот
последний миг меня спросят: «Ну что, и теперь жизнь прекрасна?» — я скажу с благодарным восторгом: «Ах, как она прекрасна!» Сколько радости дает нам одно только зрение!
Проходило восемь минут. Звенел звонок, свистел паровоз, и сияющий
поезд отходил от станции. Торопливо тушились огни на перроне и в буфете. Сразу наступали темные будни. И Ромашов всегда подолгу с тихой, мечтательной грустью следил за красным фонариком, который плавно раскачивался, сзади
последнего вагона, уходя во мрак ночи и становясь едва заметной искоркой.
Ромашов любил ходить на вокзал по вечерам, к курьерскому
поезду, который останавливался здесь в
последний раз перед прусской границей.
А дело с Анной шло все хуже и хуже… Через два года после начала этого рассказа два человека сошли с воздушного
поезда на углу 4 avenue и пошли по одной из перпендикулярных улиц, разыскивая дом № 1235. Один из них был высокий блондин с бородой и голубыми глазами, другой — брюнет, небольшой, но очень юркий, с бритым подбородком и франтовски подвитыми усами.
Последний вбежал на лестницу и хотел позвонить, но высокий товарищ остановил его.
Наконец показался
поезд. Из трубы валил и поднимался над рощей совершенно розовый пар, и два окна в
последнем вагоне вдруг блеснули от солнца так ярко, что было больно смотреть.
Последние слова он договорил, когда наш дачный
поезд остановился у платформы Рязанского вокзала.
Раздался
последний свисток, пассажиры зашевелились, начали собирать вещи, и через минуту
поезд уже остановился. Колесов вышел из вагона на платформу. Его тотчас окружили «вызывалы» из мелких гостиниц и дурных номеров, насильно таща каждый к себе. Один прямо вырвал из руки Колесова его чемодан.
Потянулся бесконечный заборчик, потом опять канава, и, как темная пахучая шапка, надвинулся на голову лес и погасил остатки света. За деревьями, как
последнее воспоминание о происшедшем, замелькали в грохоте колес освещенные оконца пассажирского
поезда и ушли к станции.
В коридоре часы бьют час, потом два, потом три…
Последние месяцы моей жизни, пока я жду смерти, кажутся мне гораздо длиннее всей моей жизни. И никогда раньше я не умел так мириться с медленностию времени, как теперь. Прежде, бывало, когда ждешь на вокзале
поезда или сидишь на экзамене, четверть часа кажутся вечностью, теперь же я могу всю ночь сидеть неподвижно на кровати и совершенно равнодушно думать о том, что завтра будет такая же длинная, бесцветная ночь, и послезавтра…
Терзая локоны седые,
Безмолвно поражая грудь,
В
последний раз Гудал садится
На белогривого коня,
И
поезд тронулся.
И вот прошла
последняя ночь, прошло утро; я сбегал позавтракать невозможными блюдами m-me Grillade, — все в чаянии встретить там Шерамура, и, наконец, за час до отхода
поезда нанял фиакр, взял мой багаж и уехал.
Я поцеловал в
последний раз, пожал руку, и мы расстались — навсегда.
Поезд уже шел. Я сел в соседнем купе, — оно было пусто, — и до первой станции сидел тут и плакал. Потом пошел к себе в Софьино пешком…
Мне прокричали «ура» на прощанье.
Последним теплым взглядом я обменялся с Нелюбовым. Пошел
поезд, и все ушло назад, навсегда, безвозвратно. И когда стали скрываться из глаз
последние голубые избенки Заречья и потянулась унылая, желтая, выгоревшая степь — странная грусть сжала мне сердце. Точно там, в этом месте моих тревог, страданий, голода и унижений, осталась навеки частица моей души.
Висленев это видел и понимал, что путешественница чем-то сильно взволнована, но он этого не приписывал своим словам, — до того он сам привык к их ничтожеству, — не соединял он этого и с резким ответом, с которым Глафира вышла из вагона, — это тоже для него была не новость и даже не редкость; но он очень испугался, когда послышался
последний звонок и вслед затем
поезд тронулся одновременно с кондукторским свистком, а Глафира не входила.
— Да, видела я год назад, как сюда ехала! Мужик из Новгородской губернии. Продал
последнюю коровенку, купил в Сызрани два мешка муки, а в Туле продовольственный отряд все у него отобрал. «С чем, — говорит, — я теперь домой поеду?» И тут же, у всех на глазах, бросился под
поезд. Худой, изголодавшийся… Господи, что было! — взволнованно воскликнула Катя.
Эти оказывались еще самыми интересными, и обстановка в них, сравнительно с парижской, была
последним словом сценического ультрареализма: кебы, целые
поезда, мосты, улицы, трущобные притоны — все это чрезвычайно детально и разительно в своем правдоподобии.
То засвистал над головой паровоз, приветствуя встречный
поезд, а Юрасову почудилось что-то бесконечно ужасное,
последнее в ужасе своем, бесповоротное.
Петербургский
поезд опоздал на двадцать минут.
Последним из вагона первого класса вышел пассажир в бобровой шапке и пальто с куньим воротником.
Интенданты были очень горды, что опоздали с ними всего на месяц: в русско-турецкую войну полушубки прибыли в армию только в мае [Впрочем, как впоследствии выяснилось, особенно гордиться было нечего: большое количество полушубков пришло в армию даже не в мае, а через год после заключения мира. «Новое Время» сообщало в ноябре 1906 года: «В Харбин за
последнее время продолжают прибывать как отдельные вагоны, так и целые
поезда грузов интендантского ведомства, состоящих главным образом из теплой одежды.
И потому, когда
поезд медленно пополз от станционной платформы Сиверской и я, высунувшись из окна, кричала
последние приветствия провожавшей меня маленькой труппе, мой голос дрожал невольно, и сердце сжималось грустью по пережитым с ними дням…
Последняя села в отдельное купе, в которое перед самым отходом
поезда вскочил Николай Герасимович.
Но из того же обвинительного акта, а именно из приведенного в нем показания Гиршфельда, он помнил что
последний, по его собственным словам, был задержан делами в Москве, и прибыл в Т. только с вечерним
поездом, когда уже княжна созналась и была арестована.
Хотя распространенное газетами известие о его смерти и должно было на первое время усыпить бдительность разыскивающих его полицейских агентов, но Савин понимал, что
последние не особенно-то доверчивы к газетным сообщениям и их профессиональный нюх будет, напротив, крайне заинтересован отсутствием трупа раздавленного
поездом человека, и найдутся даже чиновники-любители, которые по собственной инициативе займутся разъяснением этого дела.
Мне вовсе не улыбается мысль, что я могла бы встретиться с вашей несчастной дамой из скорого
поезда и даже соперничать с нею, нет, я хочу быть одна в вашей душе — и
последняя, как и вы в моем мироздании — один, первый,
последний.
Как в тумане сделал Николай Герасимович на другой день в Москве
последние распоряжения по имениям и по переводу сумм на заграничных банкиров и с вечерним
поездом уехал за границу.
За
последнее время наблюдаются случаи покушения на взрыв воинских
поездов положенными на рельсы пироксилиновыми петардами.
Вернувшийся со станции дядя Михей, отвозивший Эразма Эразмовича Строева, сообщил, что по дороге они не нагнали Настасьи Лукьяновны и не застали ее на станции.
Последнее обстоятельство, впрочем, дядя Михей несколько объяснил тем, что к приезду их с гостем на вокзал, только что ушел
поезд.
Однажды между станциями Удельной и Ланской, вблизи
последней,
поезд, в котором ехал Караулов, вдруг остановился.
В это время подъехал московский
поезд, наши путешественники удобно разместились в одном вагоне. Запыхтел и крикнул дракон-паровоз, ударил третий звонок, и тронулся
поезд, один в Петербург, другой в Москву. Многим седокам одного из вагонов
последнего лежал путь далеко, далеко на холодный восток.
Мой
поезд отходит только утром, чемоданы упакованы и ящик с красками далеко, и мне нечего делать всю ночь: крайне удобный случай для
последней вспышки резонерства.
Но вот, наконец,
поезд кончился и
последний вагон с фонарями и кондуктором исчез за зеленью.
И таких
поездов за
последнее время по этим линиям идёт до 11 пар в сутки.
Мм застаем его в Брюсселе в тот момент, когда газеты всего мира оповестили о его смерти под колесами железнодорожного
поезда и когда ему, после жизненных треволнений и скитальческой доли
последнего времени, заблестела звезда надежды на возможность спокойной жизни под избранным им новым именем маркиза Сансака де Траверсе.
— Все это, конечно, вздор, исключая, так сказать, официальную часть… пожар-то ведь, действительно, в Серединском был, и кто знает, не польстился ли он на премию. Дела его, видимо, страшно запутаны, он окончательно разорен, ну и кончил… Ему было два исхода: смерть или преступление. Быть может,
последнее он и совершил, а когда надо было расплачиваться, не выдержал, да с
поезда и шарахнулся… Прекрасная смерть, вероятно, моментальная.
Поезд отходит в час дня. За
последним завтраком, к которому были приглашены, кроме Караулова, г-н и г-жа Ботт с дочерью, разговор как-то не клеился.
Поезд Екатеринбурго-Тюменской железной дороги прибыл к конечному пункту своего движения — в Тюмень. Это было в
последних числах июля 188* года, в семь часов утра по местному времени. День был воскресный.